Поднимите мне веки - Страница 112

112

К тому же это лишние заботы
В карьере, в личной жизни и в судьбе:
Во-первых, отвлекает от работы,
А во-вторых, мешает при ходьбе!

Понимая, что до меня не доходит его красноречивое молчание, и так и не отыскав в своем лексиконе чего-нибудь эдакого, достойного меня, он круто повернулся и вновь принялся метаться из угла в угол. После минутного блуждания он остановился и утвердительно кивнул, негромко произнеся:

– Что ж, быть по сему. Сказывали, клетку для тебя ранее середы не изготовят, посему успею проверить и себя, и твои словеса о тебе с Федькой.

Я не успел ответить – он вновь убежал.

Что Дмитрий имел в виду, я, признаться, до конца не понял. Про испуг – тут да. Значит, ближайшей ночью затащит в свою постель еще одну деваху, а вот каким образом он станет проверять меня и тем более царевича?

Если я правильно понял, то Дмитрий собирается уложиться до среды, но ведь сегодня уже воскресенье, а Федор нынче вроде бы за тридевять земель от столицы.

Или Годунова уже остановили, завернули в Москву, и он сейчас в сутках езды от нее? Если так, это плохо.

Ничего не подозревающий престолоблюститель, если ему подсунуть бабу поядренее, да к тому же имеющую навыки в таких делах, кинется на нее со всем своим юношеским азартом, и прости-прощай моя версия о незримых крепких узах, которыми я якобы стянул три наших жизни.

Ладно. Тут я все равно ничего не могу поделать, так что остается положиться на судьбу и красавчика Авось.

Однако проверка коснулась лишь меня. И ведь додумался же Дмитрий, как он сам рассказал мне потом, для надежности, то бишь, говоря моим языком, чтобы соблюсти «чистоту эксперимента», приказать всыпать мне за ужином хорошую порцию сонного зелья, после чего ночью зашел в мою камеру вместе с какой-то девкой и буркнул ей, чтоб приступала.

Сам он, правда, не глядел, отвернувшись в сторону и велев окликнуть, когда она достигнет нужного результата, которого та, как ни старалась, надеясь на немалую награду, добиться не сумела.

Себя же Дмитрий проверял все ночи, причем каждую с тремя партнершами, но с одинаковым итогом. Об этом мне простодушно поведал Басманов, когда навестил в четверг поутру и я его аккуратно вывел на разговор о государе.

Тогда-то он и проинформировал, что о моей дальнейшей судьбе государь говорить вовсе не желает и вообще, по его мнению, про меня совсем забыл, проводя все ночи в усладах, да в таких ярых, что даже девки не выдерживают, выбегая из его опочивальни красные да растрепанные, а он тут же хватает другую и тащит в постель.

Но особо он на эту тему не распространялся и сразу сменил ее, напомнив про клетку, с которой расстарались кузнецы, уже все отковав. Более того, народ в Москве в нетерпеливом ожидании предстоящего зрелища.

Я похолодел. Это что же, получается, все впустую?! Но тогда надо что-то срочно предпринять, а что именно? Басманова в заложники? Да мне даже нечего приставить к его горлу.

Стоп! Для начала надо узнать, сколько у меня в запасе времени, а уж потом рыпаться.

– После обедни на Болото повезут или ближе к вечеру? – как можно безмятежнее спросил я, стараясь ничем не выдать своего волнения.

Кажется, получилось, поскольку Басманов, покосившись на меня – во взгляде эдакая смесь удивления пополам с восхищением и недоумением, – озадаченно заметил:

– Дивлюсь я на тебя, княже. То ли ты вовсе смертушки не боишься, то ли не веришь, что она уже на пороге встала, что эдак шутковать себе над нею дозволяешь. Неужто не страшно, что вот-вот встретишься с костлявой?

– А кто тебе сказал, что встречусь? – столь же равнодушно ответил я, вовремя вспомнив, что являюсь философом, а посему надо держать марку, и никого не волнует, в какую цену мне это обойдется. – Мы же с ней живем в разные времена. Пока я жив, ее нет, а появится она, лишь когда меня не станет. – И сразу поинтересовался: – А в народе что говорят? Неужто верят, что я царскую казну ограбил?

– Так они покамест гадают токмо, кого сжигать станут, – лаконично ответил боярин.

– То есть как? – насторожился я.

– Приговор-то государь еще не объявил, – пояснил Басманов. – Сказываю же, не до тебя ему ныне. Вот натешится досыта с девками, тогда уж и за тебя примется. – И сочувственно предложил: – Так что, послать за священником?

– Погоди, Петр Федорович, – ободрился я. – Сдается мне, что мы с тобой еще съедим ту курицу, которая будет копошиться на моей могиле.

– Это как? – оторопел он, но ответа дать я не успел – в дверях появился мой старый знакомый палач Молчун.

– Его к государю требуют, – ткнул он в меня пальцем и неопределенно кивнул головой куда-то вбок. – Ждет ужо.

Так, кажется, мы еще побрыкаемся.

Особенно обнадежило то, что Молчун сразу после сказанного невозмутимо протопал ко мне, и, примостившись поудобнее, чтоб не мешало здоровенное пузо, принялся отпирать ножные и ручные кандалы, в которых я находился два этих дня.

– Государь инако повелел, дабы не убежал, – заметил Басманов, оторопело наблюдая за его неспешными действиями.

– Я ведаю, яко он прыток, – пискнул палач. – Будь моя воля, дак нипочем бы. Я уж и государю о том сказывал, но коли он указал отпереть…

Дмитрий метался как зверь в клетке, разве только на прутья не кидался, да и то лишь по причине отсутствия таковых.

«Значит, «ярые забавы», – припомнились мне слова Басманова, – судя по царской морде, результата не принесли».

Что ж, теперь можно и поговорить… Интересно, с чего начнет? Хотя да, чего там непонятного, сейчас понесутся угрозы.

За то, что ты, подлец, со мною сделал, —
Дай срок! – тебе я крепко отомщу!
За шиворот тебя, проклятый демон,
На городскую плаху притащу!

112